– Джон, как я рад видеть вас! – воскликнул он и потянулся к бару, спрятанному за фальшивой книжной полкой. – Не желаете выпить?

– Я не привык пить в такую рань, – заявил я, поскольку так и не приспособился к нравам, царящим в редакции.

Норман взглянул на часы и недовольно скривил рот под светлыми усами.

– Пожалуй, вы правы, – согласился он. – Я сижу здесь со вчерашнего вечера и несколько утратил чувство времени.

Он подошел к двери, выглянул и велел секретарше приготовить кофе и какой-нибудь завтрак.

– Что же вас так задержало? – спросил я, как только он снова уселся за стол.

– Опять эти сумасшедшие читатели, – вздохнул Норман. – Они пригрозили взорвать дом, если мы не сообщим адрес Раффлса.

– Какого Раффлса?

– Вы должны помнить. О нем пишет Хорнунг [1] . Вор-джентльмен, гомосексуалист и антисемит. Я, разумеется, говорю о персонаже, а не об авторе. Во всяком случае, я не думаю…

– Ах да, что-то проясняется.

Должен заметить, что мнение редактора о персонажах никак не сказывалось на его отношениях с авторами. Норман был известен своими насмешливыми отзывами о большинстве сочинений, которые он сам же издавал. Если бы на моем месте оказался Эрнест Хорнунг, редактор точно так же принялся жаловаться на «этого выскочку-доктора и его самодовольного соседа по квартире».

– И что они хотят от этого взломщика-любителя?

– Кто знает? Сколько их ни убеждай, что подобный герой может существовать только в воспаленном воображении автора, они ничего не желают слушать. Некоторые люди не осознают разницы между беллетристикой и реальной жизнью.

– Вы обращались в полицию?

– Боже мой, нет, конечно! Если бы они в самом деле изготовили бомбу, то сами бы на ней и подорвались. Пусть только посмеют зайти в редакцию, у меня есть пара крепких наборщиков, которые с удовольствием спустят этих идиотов с лестницы. Просто мы несколько дней не можем нормально работать. Ничто не способно напугать обывателя больше, чем угроза взрыва. Не успеешь опомниться, как сотрудники уже сообщают, что тяжелая болезнь приковала их к постели. – Он достал из кармана пестрый шелковый платок и вытер вспотевший лоб. – Жалкие трусы! Отправить бы их на настоящую войну, чтобы привыкли к взрывам.

Я не мог одобрить эту идею и поспешил сменить предмет разговора.

– Хотелось бы побеседовать с вами о нескольких статьях, опубликованных в вашем журнале пару лет назад, если мне не изменяет память.

– Я надеялся, что вы хотите поговорить о своем новом романе, – ответил он.

– К сожалению, на данный момент у меня нет ничего, кроме коротких рассказов, – признался я. – Сейчас я слишком занят, чтобы писать полноценный роман.

– Публике нравятся истории с продолжением, – не отступал Норман. – За ними выстраиваются очереди длиной в целый квартал.

– Боюсь, что большинство наших приключений не укладываются в формат вашего журнала.

– А нельзя ли их… немного растянуть?

– Я не стал бы этого делать.

– Понимаете, несколько отступлений, ложных следов. Достаточно небольших изменений, и вашу книгу с руками оторвут. Набросятся, словно та ужасная собака из истории о проклятии рода Баскервилей.

– Это понятно, Норман, – ответил я. – Но я описываю только реальные события. Кроме того, мне кажется, что сбалансированные рассказы читаются намного легче.

– Наш банк с этим никогда не согласится. А над чем вы работаете сейчас? Ищете того исчезнувшего повара?

– Повара?

– Да, толстяка Андре Лекруа. Знаменитого повара, сбежавшего в день открытия собственного ресторана.

– Нет, мы занимаемся несколько иными делами.

– О, разумеется. Хотя и весьма досадно. Дело в том, что я решил тем вечером поужинать в его ресторане и потерял на этом несколько фунтов. Вы точно не можете заняться его поисками по моей просьбе?

– Увы, Норман, я не судебный пристав, чтобы гоняться за вашими должниками. А для рассказа этот случай интереса не представляет.

– Государственная тайна, да? – раздраженно сверкнув глазами, спросил он.

Меньше всего на свете мне хотелось сейчас поссориться с ним.

– Вовсе нет. Просто из него не получилось бы интересной истории. Вернемся лучше к тем статьям…

Мне пришлось прерваться, поскольку секретарша принесла кофе. От сэндвичей я тоже не отказался. Пока Норман доедал пасту с лососем, я попытался выведать у него нужные сведения:

– Помните доктора Моро, опозоренного ученого-физиолога? Как звали того репортера, который разоблачил его?

Норман с видимой неохотой оторвался от еды:

– Зачем вам понадобился этот сумасшедший? Одно упоминание о нем испортило мне аппетит.

Я извинился и объяснил, что хочу написать научно-фантастический рассказ.

– Фантастический рассказ? – с недоуменным видом переспросил он, пытаясь наколоть сэндвич на острие пера своей ручки. – К чему вам эта чепуха? Жестокие убийства и вздымающаяся от волнения грудь – вот что нужно публике. Подумайте об этом, я и сам не прочь такое почитать.

Он наконец-то подцепил сэндвич и отправил в рот.

– Я и не собираюсь печатать этот рассказ, – возразил я. – Но вы же знаете, что происходит, когда вас вдруг захватывает идея. Вы просто должны идти туда, куда вас ведет муза…

Я нес несусветную чушь, однако Норман проглотил ее с такой же легкостью, как свой завтрак.

– Этого парня зовут Митчелл, – сообщил он. – Независимый репортер. Хотите верьте, хотите нет, но я сам предложил ему публикацию. Только не рассказывайте никому об этом. Пара-тройка старых потрепанных светских львиц уже пыталась узнать, кто написал «Приключения профессора Икс», но я заявил, что это государственная тайна. – Норман сделал большой глоток кофе и подмигнул мне. – Немыслимая ерунда, но продавалась очень хорошо. Если хотите, я дам вам его адрес.

– Вы уверены, что он не будет возражать?

– Мой дорогой доктор, вы не знаете эту пишущую братию так хорошо, как я. Он будет на седьмом небе от счастья, увидев такого известного человека на своем пороге. Готов поспорить, что не пройдет и пяти минут, как он предложит вам написать роман в соавторстве.

Глава 17

На самом деле о соавторстве речь так и не зашла. Митчелла волновали совсем другие вещи. Первые пять минут он убеждал себя, что я не русский шпион. Похоже, он ухитрился своими статьями вызвать недовольство русского царя. Наконец я упомянул Майкрофта Холмса, и Митчелл немного успокоился.

– Это имя редко обещает хорошие новости, – сказал он. – Но по крайней мере, они никогда не бывают скучными.

Меня позабавило такое трогательное единодушие с Шерлоком.

– Я не слышал о нем уже несколько лет. Когда-то я немного помог ему – написал полезную для него статью. – Он усмехнулся. – В конце концов, все мы обязаны трудиться на благо ее величества и всей страны.

Я решил не сочинять новых небылиц, подобных тем, какими угощал Нормана Гринхоуга, а сразу сказал Митчеллу, что собираю сведения о докторе Моро. Я не объяснил истинную причину своего интереса, но и не стал придумывать ложных оправданий. Ему уже приходилось сотрудничать с Майкрофтом, так что в излишних предосторожностях смысла не было. В ответ он коротко засмеялся, чем немало меня удивил. Я ожидал совсем иной реакции.

– Теперь я точно знаю, что Майкрофт не посылал вас ко мне, – объяснил Митчелл. – Он никогда не одобрял такие откровенные разговоры. Любого человека приходится вскрывать, словно устрицу, чтобы добыть у него нужную информацию. Полагаю, вы тот самый Джон Ватсон?

Я не стал отрицать очевидное. Хотя слова «тот самый»» несколько смутили меня. Слишком часто мне задавали этот вопрос. Я так и не привык к тому, что мое имя известно широкой публике. Вероятно, и другие знаменитости испытывают похожие ощущения. Им все представляется в ином свете, и они считают себя обычными тружениками.

– Из этого я делаю вывод… – Митчелл снова усмехнулся. – Видите ли, я тоже писатель, а писатели любят делать выводы. Итак, вы с Шерлоком Холмсом проводите некое расследование?